... письмо О. М. Сомова к К. С. Сербиновичу от 1 декабря 1827 года.
К. С. Сербинович был цензором “Северных цветов”. Его корреспондент, Орест Михайлович Сомов, известный в свое время критик, прозаик и поэт, близкий знакомый Дельвига, был в это время негласным секретарем дельвиговских изданий. Отправляя в цензуру статьи и стихи для альманахов, он сопровождал их деловыми записками; Сербинович же, человек крайне аккуратный, сохранял их. Так составилась во многих отношениях небезынтересная коллекция писем, одно из которых непосредственно касается интересующей нас статьи.
“Милостивый государь Константин Степанович! - пишет Сомов. - Вчерашний день я два раза был у вас, но не имел удовольствия найти вас дома и потому решил оставить у вас статьи, мною привезенные: недоконченную мною повесть или отрывок “Гайдамак”, которой окончание непременно доставлю вам дня через два, и “Мысли” разных лиц, без подписи, в коих с именем одни только стихи Пушкина. Стихи сии, равно как и самую сию статью, отдавал я г. фон Фоку, а он представлял их А. X. Бенкендорфу, для рассмотрения кем все стихи Пушкина рассматриваются”.
Если мы представим себе, о чем, собственно, идет речь, мы остановимся в недоумении перед странной фразеологией письма Сомова.
“Мысли” разных лиц, без подписи. Все это - истинная правда. Здесь есть афоризм Стерна, анекдот о Тредиаковском, цитаты из Паскаля, Вольтера, Шамфора, Карамзина, Байрона и ссылка на Ансело. Не хочет ли Сомов сказать, что эти “лица” и являются фактическими авторами статьи?
“В коих с именем одни только стихи Пушкина”. С дипломатической тонкостью Сомов наводит своего корреспондента на мысль, что вся машина политической полиции приведена в действие из-за эпиграммы “Не знаю где, но не у нас...” - единственного пушкинского отрывка во всей статье. Читая письмо, невозможно понять его иначе, хотя Сомов не произносит ни одного слова лжи. “Стихи сии, равно как и самую сию статью” Сомов посылал в III Отделение, именно стихи и статью, стихи Пушкина и статью “разных лиц”, в которую эти стихи включены как цитата, с полагающейся в таких случаях ссылкой на автора.
Именно так понял дело фон Фок, именно так понял его и Бенкендорф, которому предстояло отправить эпиграмму “Не знаю где, но не у нас...” на просмотр тому, кто в силу собственного соизволения являлся цензором стихов (опять стихов!) Пушкина.
И заметим, что Сомов в точности исполняет предписание, отправляя стихи вместе со статьей. Произведения Пушкина в руках у соответствующих высших должностных лиц. Они могут принимать эти сочинения за не-пушкинские, если им будет угодно.
Сохранилась рукопись этой статьи - та самая, которую посылал Бенкендорфу Сомов. Это - автограф Пушкина, беловой, без помарок, написанный почти каллиграфически. Бенкендорф был, видимо, плохой текстолог и не уловил в этих ровных обезличенных строках характерных примет пушкинского почерка.
“отправлял стихи и статью”. Дело в том, что в тексте статьи стихов Пушкина нет. Они были написаны на отдельном листке. В том месте статьи, где они должны были появиться, сделана карандашная помета, видимо, рукой Сомова: “след<уют> стихи”. Итак, стихи Пушкина и чужая статья. “А. X. Бенкендорф сказал, - заключает Сомов, - что для сих маленьких стишков не стоит утруждать г<осударя> и<мператора> и что они могут быть пропущены с одобрения цензуры”.
С одобрения Сербиновича “стихи вместе со статьей” и появились в “Северных цветах на 1828 год”.
Нам предстоит прочитать внимательно текст статьи и попытаться понять, зачем понадобился весь этот рискованный маскарад. Но прежде вернемся к мемуарам Дельвига и внесем в них одно уточнение. «Нежелание беспокоить» Николая I из-за одного-двух стихотворений было естественным и хорошо объясняло, скажем, анаграмму под «Черепом». Но статья, о которой идет речь, была передана Бенкендорфу где-то в конце ноября; 30 ноября Сомов привозит ее Сербиновичу в первый раз. В октябре, если верить Дельвигу, Николай I просмотрел все стихи Пушкина для «Северных цветов».
Очевидно, по каким-то причинам Пушкин настоятельно хотел увидеть свои «мысли» в печати.