Поиск по творчеству и критике
Cлово "1899"
Входимость: 1. Размер: 30кб.
Входимость: 1. Размер: 51кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 30кб.
Часть текста: известная традиция отрицательного отношения к Сомову, которую не в состоянии были опровергнуть посвященные ему немногочисленные работы. 1 В советском литературоведении мы находим самые противоречивые оценки деятельности О. Сомова. 2 Характерно, что в большинстве исследований, посвященных эпохе декабризма, авторы которых детально ознакомились с произведениями О. Сомова, его роль в литературном процессе освещается как роль прогрессивного писателя. Тем не менее определенная инерция проявляется и в причислении некоторыми литературоведами О. Сомова к деятелям реакционным, и в стремлении ограничить, преуменьшить значение его выступлений даже у тех, для кого прогрессивность его очевидна. Наиболее отрицательное мнение о Сомове было выражено исследователем творчества А. Дельвига В. Гаевским. Оперируя отдельными фактами биографии писателя и не вдаваясь в их анализ, В. Гаевский утверждал, что "Сомов беспрестанно менял убеждения или, вернее, не имел их, перебегая из одного литературного лагеря в другой". 3 Исследователь не скрывал, что основывался на суждениях Булгарина и даже рекомендовал читателям его клеветническую статью "Белое и черное или семь пятниц на неделе". Кроме того, биограф Дельвига, неправильно расшифровав псевдоним Цертелева (житель Васильевского острова), приписал его воинствующие антиромантические статьи О. Сомову, в то время как последний активно выступал за развитие прогрессивного романтизма. Живучесть взгляда, впервые высказанного Булгариным и благодаря ряду недоразумений закрепленного В. Гаевским, объясняется тем, что стечение фактов в биографии О. Сомова на первый взгляд подтверждает эту версию. Его сотрудничество с декабристами, затем участие в булгаринской "Северной пчеле" и одновременно в "Северных цветах", а с 1830 года и в "Литературной газете", издаваемой писателями пушкинского круга, кажутся необъяснимыми, если не...
Входимость: 1. Размер: 51кб.
Часть текста: Тогда оживут забытые, казалось бы, личные и литературные страсти в поздних воспоминаниях В. И. Панаева, некогда ее поклонника и возлюбленного; он бросит камень в своих литературных неприятелей, а вместе с ними не пощадит и ее. Это будут посмертная вражда и посмертные страсти, ибо мемуары Панаева появятся в печати через восемь лет после его смерти, — но они вызовут отклики еще живых современников. Так начнется воскрешение имени, и с ним кратковременной, но яркой эпохи петербургского литературного быта, когда в салоне Пономаревой собирались люди разных литературных поколений — от Крылова до лицеистов, Баратынского и Рылеева, когда в ее альбомы десятками писались стихи, под которыми стояли имена, известные сейчас каждому школьнику. От этого салона осталось слишком мало, чтобы день за днем восстанавливать его хронику, принадлежащую истории русской культуры, — и, с другой стороны, достаточно много, чтобы попытаться собрать и осмыслить разрозненные и частью не изданные документы. Осталось, в частности, несколько мемуарных свидетельств, о которых пойдет речь в своем месте; но одно из них следует привести полностью, ибо оно попало в литературу в сокращенном пересказе и без указания на источник. Это запись племянника Софьи Дмитриевны, Николая Пономарева, сделанная на листе «тетушкина альбома» 17 января 1868 года, — по свежим следам чтения воспоминаний Панаева и полемического отклика Н. В. Путяты, защищавшего Баратынского от посмертных нарекании. «Софья Дмитриевна Пономарева, рожденная Позняк, жена единственного брата отца моего, умерла задолго до рождения моего. Сведения, которые я имею о ней через отца моего, ограничиваются тем, что она слыла за женщину весьма образованную, от природы умную и очень привлекательной наружности. С мужем жила она, по-видимому, в согласии и вообще пользовалась репутацией небезнравственной...