Поиск по творчеству и критике
Cлово "PAR"
Входимость: 44. Размер: 131кб.
Входимость: 23. Размер: 54кб.
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Входимость: 1. Размер: 55кб.
Входимость: 1. Размер: 46кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 44. Размер: 131кб.
Часть текста: быта пушкинской поры Дневник Сомова О.М. ДНЕВНИК О. СОМОВА J’ aurais payé de mon existence si j’avais pu être heureux avec elle une seule fois dans ma vie: oui, je le jure même à prèsent, quand je veux l’oublier, que si on me disait: tu seras comblé de ses faveurs, mais tu seras mort une heure après par le plus cruel des supplices, — je n’aurais point hésité. Elle a beau prêcher contre l’amour sensuel et pour l’amour platonique: elle n’est point faite pour ce dernier. Ces regards provoquants, cette haleine qui respire le plaisir, ces attitudes, ces gestes involontaires si voluptueux, si propres à inspirer et à exciter un amant passionné, ces demi-mots qui entre’ouvrent le paradis; tout cela n’est pas en harmonie avec cette chaleur douce et monotone qu’exige un amour platonique. Depuis ce temps-l à elle a changé totalement sa conduite à mon égard. Elle me boudait, elle me reprochait même le...
Входимость: 23. Размер: 54кб.
Часть текста: после своей смерти; так же и в отношении писем он сознавал, что С. Пономарева не останется их единственным читателем). Современному читателю многое может показаться странным и необычным в этих записях, не всегда отвечающим представлению о писательских письмах и дневниках. С одной стороны, чрезмерное бытописание, сосредоточенность, казалось бы, на безделицах: подробнейшим образом описываются не только и не столько литературные занятия, сколько светские встречи, визиты, развлечения, прогулки, карусели и т. д. И если не знать или на минуту забыть, кто автор этих описаний, то вместе с братом г-жи Пономаревой можно было бы предположить, что перед нами «самый беззаботный малый, какого только видел свет». С другой же стороны — и это в части дневника и в письмах, адресованных С. Д. Пономаревой, — перед нами тексты, которые легко можно было бы принять за разрозненные фрагменты романа. Здесь и высокий поэтический слог любовных признаний (вовсе не случайно Софья Дмитриевна ценит сами письма несколько выше личности их автора), и тонкий анализ собственных переживаний, и попытка разобраться в механизме пробуждения любовного чувства. Можем ли мы говорить, что перед нами зачатки русской психологической прозы, начало которой в русской литературе относится все же к 40-м годам XIX века? В определенной степени — да, хотя и с известными оговорками. Ведь и письма, и дневник пишутся на французском языке, что накладывает отпечаток не только на их стиль, но и на специфику их содержания....
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Часть текста: С. Цв. 3 Словом, вы подарили нас прекрасными недосугами, и они тем для нас дороже, что для них вы отнимали у себя и последние минуты отдыха. Чем же и как отблагодарить вас? Барон и баронесса 4 вам тысячу поклонов посылают: Это их слова. Они вас любят, как и все добрые люди, и если будут здоровы, то легко станется, что на будущее лето вместо Финляндии мы все вместе прокатимся к вам в Карелию,-- именно к вам -- в Петрозаводск. Кстати о Финляндии: сочинитель писем очень рад, что они вам понравились; но эти письма, по его собственному убеждению, не лучшие: три последние (всех их шесть) будут помещены в Сев. Цветах 5 : там Иматра 6 так же неугомонно говорлива, а Вокса 7 шумлива, как они в самом быту. Не знаю, каков покажется в них сад барона Николаи , не такой ли каменный и холодный, как скалы, в нем лежащие, и море, его оплескивающее. Это решат читатели. Со временем все эти четыре дня финляндские вместятся в одну книжку и к ним приложатся виды гравированные, если на будущий год мне опять удастся заглянуть туда с Лангером 8 , который очень хорошо пишет пейзажи. Я выбрал для сих писем форму английского рассказа путешествий, называемую у них chit-chat, т. е. мешать дело с бездействием, и между самыми высокими, вдохновительными предметами вставлять иногда что-нибудь...
Входимость: 1. Размер: 55кб.
Часть текста: время в Петербурге? Резвый мотылек, по-прежнему ль летаешь с дачи на дачу и от сердца к сердцу? Здоровы ли наши plantes exotiques, как ты называл этих милых провинциалочек, с их украинским произношением и огнедышащими взорами, бросаемыми исподлобья? Что до меня… но ты, верно, потребуешьот меня полной исповеди. Помню, очень помню, что перед отъездом я погрозил тебе длинным, предлинным письмом, а выполнить угрозу и доконать тебя сим тяжеловесным посланием. Сюда прибыл я в самую лучшую пору, в половине мая, когда все здесь цвело: сады, леса, луга и щеки сельских красавиц. Смеешься ты и говоришь, что я делаюсь буколическим поэтом? Пожалуй, смейся; а я тебе докажу, что выражение мое точно как нельзя больше: лица поселянок именно цвели тогда — веснушками и вешним загаром. К пенатам моим приехал я не на радость: дом ветх и скучен, сад заглох крапивой, а в деревушке едва осталось душ тридцать налицо по последней ревизии. Мне грустно было там оставаться. Отслужив панихиду над могилами отца и матери, я тем же следом отправился верст за пятьдесят к дяде моему, принимавшему на себя родственное попечение о небольшом моем именьице во все четыре года, которые провел я за границей и в Петербурге по смерти отца моего. Дядя и все его семейство приняли меня с открытыми объятиями; а меньшие дети его — сказать правду — даже измучили меня своими поцелуями и ласками в первый вечер. Впрочем, в этот первый вечер все шло хорошо. Меня забросали вопросами о чужих краях, о новых модах, о том, с прикупкой или с вистом играют в бостон в Париже. Одна добрая старушка, родственница моей тетки, спрашивала, не заезжал ли я мимоездом в Иерусалим или на Афонскую гору? Я отвечал на все обстоятельно и благоразумно и за то удостоен был, особливо от тетки моей и доброй старушки, ее тетушки, названия ...
Входимость: 1. Размер: 46кб.
Часть текста: и пошел отыскивать своего кучера, которого скоро нашел также на ногах и в добром здоровье. Оба они упали на мягкий чернозем и разделались только невольным своим полетом. Поздно было искать лошадей; да и где их найти? Почему офицер, со всею беспечностию молодых лет, оставя на произвол судеб коней своих и колесницу, захотел узнать, что было причиною их испуга. — Иван, — говорил он кучеру, шедшему вслед за ним, — как ты думаешь, чего испугались лошади? — Помилуйте, сударь, да как и не испугаться: на дороге лежала целая стая волков! — Трус! Недаром говорят: у страха глаза велики. — Да право, сударь, их было по крайней мере пары две или три. — Перестань болтать пустое; если б это были волки, то ужли ты думаешь, что они и не пошевельнулись бы в то время, когда мы со стуком пронеслись мимо них? — Воля ваша, сударь, а я сам видел с полдюжины глаз, которые горели, как уголья. — Полно, полно! Ты видел в траве какого-нибудь светляка или и вовсе ничего не видал. Ступай за мною: пойдем доведываться, что там было. — Да как, сударь! При мне ни топора, ни большого ключа от колес: все это в дрожках. — При тебе твой кнут, а за поясом вижу у тебя большой складной нож: этого очень довольно. Ступай за мною, и больше ни слова. Не смея ослушаться своего барина, Иван пошел за ним, взяв в обе руки оба свои оружия, повеся голову и ворча себе под нос. Мельский и сам из предосторожности вынул шпагу и окидывал взором дорогу впереди себя. Небольшого труда стоило ему отыскать черное страшилище Ивана и лошадей: то был человек; он лежал на краю дороги, поджав ноги под платье и укутав голову рукою, и, казалось, спал крепким сном, — Вставай, пьяница, — кричал ему Мельский, толкая его под бок носком сапога....